Память
А РЯДОМ ШЛА ВОЙНА
Майским днем, когда страна праздновала очередную годовщину Победы над фашизмом, ошанин Владимир Иванович Смоляков, после застолья с родными и близкими, когда гости разошлись, устало присев на диван, закрывает глаза и тут же память рисует картины давно прошедших дней.
Вот он, пятилетний малыш, сидит на берегу реки Белой, что протекает в башкирском городе Бирске и с толпой сверстников глядит, как к пристани причаливает пароход с ранеными воинами, для которых битва с врагом уже закончилась. У пристани толпа встречающих, а над ними, в синем небе, скользит самолет, из которого сыпятся десятки белых куполов с фигурками парашютистов. Взрослые говорят, что за рекой расположен лагерь, где готовят десантников, перед отправкой на фронт. А война где-то рядом, судя по военным сводкам, она на Волге, до которой несколько сот километров. И на причаливший пароход грузятся вместо раненых бойцов новые, пока живые и здоровые: война требует новых сил.
В этот башкирский городок Вовку привезла мать из подмосковного Электросталя, в двухлетнем возрасте, когда враг приблизился в Москве. В Бирске жила Вовкина бабушка, а дед работал конюхом в горисполкоме. Тут, в казенной квартире, у деда с бабушкой мать с Вовкой и поселились. Вовке небольшой городок нравился, и двор нравился, в конце которого была конюшня, где властвовал огромный жеребец Дикарь, которого дед запрягал в тележку, когда ездил по горисполкомовским делам и брал с собой Вовку. И все было бы хорошо, если бы не гроза здешней детворы - козел, по прозвищу Фашист. Его так мальчишки прозвали за неугомонный и задиристый нрав и желание всех забодать.
Надо заметить, что жил он во дворике у старого Тимофея, который в нем души не чаял. Держали его в ограде и как он умудрялся оттуда выскакивать - было непонятно. А оказавшись на свободе, Фашист начинал гоняться за мальчишками, взрослых он не замечал, видно, они его здорово побили в свое время. Гонялся за малышами, а Вовка жил рядом, ему доставалось в первую очередь. И он, прежде чем идти гулять, всегда осторожно выглядывал: а нет ли рядом козла? А гулять хотелось, поскольку улица манила. Там то и дело проходили с песнями солдаты местного гарнизона и новобранцы, которых воинской науке обучали в здешнем пункте призывников, чтобы на фронт они шли уже обученными. И когда они с песнями шли по улице, то все мальчишки бежали следом.
Вовке страсть как нравилась воинская форма, и он все просил мать сшить ему шинель. Шел уже третий год войны, и Вовку одолевал патриотизм. Он был солидарен с теми, кто готовился скоро сражаться с врагом, а потому, чтобы хоть как-то быть причастным к военным, просил мать сшить шинель. И радость его была беспредельна, когда мать из купленной на рынке старой шинели сшила ему военную обновку. Малец и не подозревал, сколько невзгод ему сулит эта шинель…
Услышав шум оркестра и пение солдат, что шли мимо дома, Вовка натянул на себя обновку и кинулся к воротам. На этот раз калитка оказалась запертой, до щеколды Вовка достать не мог и он воспользовался тем, что ворота близко к земле не прилегали, а имели большую щель. Вот он ею и воспользовался, чтобы присоединиться к марширующим. На свою беду, едва он выбрался из подворотни, как попал на глаза молоденькому командиру. У него было хорошее настроение и он, увидев выбравшегося из подворотни мальца в шинели, шагнул на тротуар и громко произнес:
«А, вот ты где. Ну-ка быстро становись в строй, на фронт пойдешь!»
От такого приказа Вовка сразу обмочился, так с мокрыми штанами и нырнул в подворотню и, прибежав к матери, с порога заорал, чтобы она скорее сняла с него шинель, а то его сейчас на войну возьмут, а он еще маленький.
Он долго не надевал шинель, но со временем забыл того командира и ему снова захотелось покрасоваться перед соседскими мальчишками. Он надел шинель, закрыл дверь и пошел в контору отдать матери ключ. И тут с ним опять приключился конфуз: поднимаясь по исполкомовской лестнице к кабинету матери, Вовка наткнулся на дядю Павлика, дежурного милиционера и известного шутника. Увидав мальца в шинели, тот сделал сердитое лицо и грозно сказал:
- Вот ты где - дезертир. А ну как мы тебя сдадим в трибунал?
И тут с Вовкой опять произошел конфуз. И он перестал надевать шинель. Но наступила зима, кроме шинели, надевать было нечего, и Вовка вновь в нее облачился. И еще посчитав, что козел не смеет нападать на «фронтовика», направился к горке, где мальчишки на санках съезжали прямо на лед реки. Но о Фашисте он напрасно хорошо подумал, козел, видимо, напрочь был не патриот, потому что за Вовкой бросился и, увидев у катка толпу мальчишек, стал гоняться за съезжавшими на санях, стараясь боднуть седаков, поднялась кутерьма.
Война окончилась, когда Вовка находился в детсаде и был удивлен, что мать за ним пришла раньше обычного. Только дома, увидав празднично накрытый стол и заметив, что взрослые необычно оживлены, понял, что война окончена, солдаты с песнями проходить не будут, а по Белой не поплывут пароходы с ранеными фронтовиками. Но в последнем предположении он ошибся, потому что через неделю он с мамой и бабушкой был в толпе встречающих людей, а с прибывшего парохода по-прежнему сходили возвратившиеся из госпиталей. Опираясь на костыль, сошла по трапу и мамина сестра, тетя Аня. Два года назад, веселая и нетерпеливая, она уходила на фронт добровольцем. Теперь у нее не было левой руки и перевязана правая нога.
Через месяц вся Вовкина семья выехала по вызову в киргизский город Ош. В вагоне поезда ехали возвращающиеся домой солдаты. Соскучившись по своим семьям, они наперебой тискали Вовку и угощали кто чем мог.
Шестьдесят пять лет Владимир Иванович живет в городе, ставшем ему родным. Здесь окончил школу, стал строителем. На его глазах город преображался новыми жилыми массивами, нарядными улицами, улыбками людей. Почти коренной ошанин он с радостью встречает каждую новость о жизни города, внимательно следит за развивающимися связями Киргизии с Россией, которую он все еще помнит по куполам парашютов, марширующим солдатам, готовыми грудью защищать свою страну, свой народ. И очередную годовщину Дня Победы он отмечает как день памяти всем - и живым, и погибшим.
Н. Плетнев.
