Стенограмма пресс-конференции

Стенограмма выступления и ответов на вопросы Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на пресс-конференции, посвященной внешнеполитическим итогам 2007 года. Пресс-центр МИД России, 23 января 2008 года

72-23-01-2008

С.В.Лавров: Добрый день, уважаемые дамы и господа, коллеги. Мы ценим наши ежегодные встречи, которые дают возможность поподробнее, чем в течение года, поговорить об итогах внешнеполитической деятельности за прошедший год и о том, что нас в сфере внешней политики ожидает в году наступившем.
Мы стремились и будем продолжать стремиться к тому, чтобы наша внешняя политика основывалась на прочной основе понятных национальных интересов, на основе
прагматизма, здравого смысла, чтобы она шла от жизни. У нас нет во внешней политике никакой идеологии. Мы удовлетворены тем, что наши принципиальные подходы к тому, как выстраивать внешнеполитическую деятельность, находят широкое понимание и распространение в мире. Это, прежде всего, прагматизм, многовекторность, готовность сотрудничать со всеми, кто к этому готов, и отстаивать наши национальные интересы твердо, но без какой-либо конфронтации.
Нам также приятно, что наши оценки международной ситуации не только подтверждаются ходом событий, но и разделяются все большим числом стран. Особенно важно то, что внутри страны укрепляется согласие по поводу задач российской внешней политики, российской дипломатии. Это подтвердилось и в ходе состоявшихся в декабре выборов в Государственную Думу. Наша страна за последние восемь лет при президентстве В.В.Путина укрепила свою государственность, модернизирует экономику, решает масштабные социальные задачи, более эффективно обеспечивает свою безопасность, в том числе посредством участия в широком международном сотрудничестве. И, по сути дела, у нас впервые в истории есть возможность и решимость, есть финансовые ресурсы для того, чтобы все эти задачи решать одновременно и опираться при этом на новое состояние России, которая готова нести и возросшую ответственность в международных делах.
Мы укрепляем наши позиции в глобальной экономике, в глобальных финансах, укрепляем позиции страны-донора международного развития, и свидетельством признания наших успехов, конечно же, стали решения о проведении саммита Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества в 2012 году во Владивостоке и зимних Олимпийских игр 2014 года в Сочи.
Так что мы имеем, по нашей оценке, прочный фундамент, на основе которого российское руководство и сформулировало нашу внешнеполитическую стратегию, которая отвечает коренным национальным интересам страны, требованиям нынешнего этапа мирового развития, а суть этого этапа – я думаю, теперь уже нет нужды
никого в этом убеждать, – объективно формирующаяся многополярность. У нас нет по отношению ни к кому, ни к одной стране никаких враждебных намерений. Мы нацелены, нацелены, повторю еще раз, на сотрудничество со всеми, кто к этому готов, и эта открытость России внешнему миру находится в полном согласии с мироощущением наших граждан. И с этих позиций мы будем и впредь вести дела со всеми нашими международными партнерами. Разумеется, сотрудничать мы готовы только на основе полного равноправия, на основе взаимного учета интересов, взаимной выгоды, на основе совместного анализа имеющихся проблем и на основе совместно вырабатываемых и совместно реализуемых решений.
Мы - за укрепление коллективных правовых начал в международных делах. Это отвечает и требованиям глобализации. Конечно же, рецидивы блоковой политики, рецидивы идеологизированных подходов, попытки навязать некий конфронтационный сценарий в том или ином регионе мира, попытки ремилитаризировать мировую политику – это все, конечно, имеет место, но, по нашему глубокому убеждению, это идет вразрез с магистральной тенденцией развития международных отношений.
Стремление к коллективным действиям, к опоре на международное право, все-таки, более отвечает задачам дня и интересам развития всего человечества. Сохраняющиеся противоречия в мировых делах необходимо урегулировать на основе честных, прямых, откровенных разговоров. И именно к этому призвал Президент России, выступая в феврале прошлого года в Мюнхене. Мы убеждены, что без таких открытых дискуссий не получится выйти на интеллектуально состоятельные, реалистичные, общеприемлемые подходы к решению актуальных глобальных проблем.
Сюда относится и дальнейшая борьба с международным терроризмом, необходимость пресечь любые возможности распространения оружия массового уничтожения, в этом же ряду и глобальная бедность, изменение климата и многое другое. И выбор тут очень простой: либо каждый будет сам за себя, либо мы будем действовать сообща. Мы свой выбор, как я уже сказал, сделали. Всегда будем готовы к совместным действиям на основе тех принципов, о которых я упомянул, но когда партнеры отказываются от таких совместных действий, разумеется, мы будем вынуждены принимать решения сами, исходя, прежде всего, из наших национальных интересов, но всегда, я это хочу особо подчеркнуть, на основе международного права.
К ключевым тенденциям современного развития, как я уже сказал, мы относим объективно складывающуюся многополярность, объективное возрастание роли многосторонней дипломатии. Все это подводит к выводу о том, что решение вопросов стратегической стабильности не может более оставаться исключительной сферой отношений между Россией и Соединенными Штатами. Объективно приходит время открыть рамки отношений в сфере стратегической стабильности для других государств, прежде всего европейских, ради обеспечения общей безопасности. Именно в этом, в приглашении к расширению рамок дискуссии по стратегической стабильности, суть наших предложений по Договору об обычных вооруженных силах в Европе, Договору по противоракетной обороне и Договору о ракетах средней и меньшей дальности.
В наступившем году среди ключевых задач мы выделяем, прежде всего, необходимость качественного преобразования всей европейской архитектуры безопасности, избавления ее от идеологии победы в «холодной войне» (а такие рецидивы все-таки еще присутствуют), создание современной открытой системы коллективной безопасности. Особые риски в наступившем году видим в попытках подрывать международную законность. Вся история человечества доказывает, что разрывы правового пространства, будь то внутри государства или в международных отношениях, имеют самые серьезные, негативные и весьма долговременные последствия, которые, как правило, предсказать очень сложно. Но как бы ни сложились обстоятельства, еще раз отмечу, мы не дадим вовлечь себя в конфронтацию по какому-либо вопросу. Мы не видим для этого никаких оснований.
Будем всегда проводить взвешенную, объединительную политику, продвигать позитивную повестку дня по ключевым вопросам международных отношений, предлагать конструктивные альтернативы решения имеющихся проблем и будем делать все, чтобы не допустить раскола мира по цивилизационному признаку.
Мы свою точку зрения никому не навязываем и не собираемся ввязываться в информационные войны. Всегда готовы, подчеркну еще раз, к открытому, честному диалогу со всеми партнерами, но, разумеется, одновременно в наступившем году будем делать все, чтобы удовлетворять законный спрос российской и международной общественности на объективную информацию о России, о нашей внешней политике. Я рассчитываю, что сегодняшняя встреча этому поможет. На этом я хотел бы свое вступительное слово завершить и готов ответить на ваши вопросы.
Вопрос: В последнее время тема взаимоотношений России со странами СНГ нередко находится на переднем плане, есть стабильные партнерские отношения, есть обостренные, как например с Грузией, непросто складывается диалог с Украиной. Как Вы оцениваете перспективы развития этих отношений и что намерена предпринять Россия для того, чтобы сохранить свое влияние на постсоветском пространстве? И еще один вопрос в этой же связи. Как объяснить тот факт, что наши западные партнеры нередко обвиняют нас в имперских амбициях, то, что мы оказываем политическое, экономическое давление на наших соседей, в то время как сами со своей стороны именно этим и занимаются, можно сказать, что открыто вмешиваются
во внутренние дела суверенных государств, например той же Украины или Грузии?
С.В.Лавров: Что касается положения дел в Содружестве независимых государств, то, конечно же, оно напрямую зависит от реальной ситуации, которая складывается в странах СНГ, в отношениях между ними. Давайте не будем забывать, что при всех проблемах СНГ существует уже более шестнадцати лет, накопило существенный опыт, солидную договорно-правовую базу взаимодействия, сформировало соответствующие механизмы и остается, по признанию практических всех руководителей стран Содружества, уникальной на сегодня площадкой многостороннего сотрудничества в формате двенадцати государств. Уникальной, прежде всего, с точки зрения возможности проводить в таком формате регулярный политический диалог на высшем и высоком уровне. И тот факт, что страны Содружества отдают себе отчет в тех преимуществах, которые этот формат по-прежнему предоставляет, подтвердился на саммите СНГ в октябре прошлого года, где была не только одобрена концепция дальнейшего развития Содружества, но и был также принят план основных мероприятий по ее реализации. Это документы реалистичные, они отражают достигнутый компромисс в ходе дискуссии о дальнейшей судьбе СНГ и предусматривают сохранение очень широкого диапазона направлений совместной деятельности с возрастающим упором на экономику. Но не только экономика там фигурирует, значительное внимание уделено коллективным действиям в сфере укрепления безопасности, правопорядка, вопросам миграции, транспортной инфраструктуры. Повышенное внимание уделяется развитию гуманитарного сотрудничества. На этот счет уже приняты документы, включая соглашения о гуманитарном сотрудничестве: Соглашение о создании Совета гуманитарного сотрудничества СНГ и Соглашение о создании Фонда гуманитарного сотрудничества СНГ. Повторяю, что, наряду с концепцией, был принят и план ее реализации, что говорит о наличии политической воли не просто к сохранению СНГ как площадки для разговоров, но и политической воли для того, чтобы вести практические дела как в тех сферах, которые я перечислил, так и на других направлениях - в интересах наших граждан.
Насчет сфер влияния и насчет политического и экономического воздействия. Конечно, «сферы влияния» – это, наверное, уже термин из прошлой эпохи, а мы хотим негативные проявления той эпохи оставить там, где они имели место. Мы имеем свои понятные, законные, не скрываемые, прозрачные интересы на постсоветском пространстве, но эти интересы мы намерены реализовывать через взаимоуважительное, взаимовыгодное сотрудничество со всеми странами СНГ, которые к этому проявляют встречный интерес.
Придаем большое значение развитию региональной интеграции на принципах добровольности и рыночной экономики. Тот факт, что региональная интеграция в ряде случаев осуществляется при ведущей роли России, означает не то, что мы навязали свою ведущую роль, а то, что в любом интеграционном объединении более крупная экономика всегда имеет и больше голоса, если хотите, в решении практических вопросов. На этом рыночном принципе формируются и другие региональные и универсальные экономические и валютно-финансовые организации. Но мы, повторяю, не будем злоупотреблять своим весом и всегда будем идти только на те решения, которые добровольно принимаются нашими партнерами. Что касается влияния других стран на государства СНГ, то мы тоже признаем у них наличие законных интересов в этом регионе. Этот регион напрямую связан с обеспечением мира энергоресурсами. Он, к сожалению, по-прежнему используется террористами для того, чтобы планировать противоправные действия по подрыву государственности, по продолжению террористической активности. Поэтому понятен интерес и западноевропейцев и восточноевропейцев, и Соединенных Штатов к таким, например, частям СНГ, как Центральная Азия, Закавказье. Но и здесь мы готовы к честному взаимодействию и к конкуренции. Главное, чтобы она была добросовестной, тем более что и устойчивое обеспечение энергоресурсами, и борьба с терроризмом, наркотрафиком, организованной преступностью являются актуальными прблемами в этом регионе и вокруг него. Это наша общая задача. Здесь мы должны просто сотрудничать. Но любые действия всех игроков на этом пространстве должны способствовать стабилизации положения, а не подрыву стабильности. Не должно быть
действий против кого-то, должны уважаться законы и интересы всех тех, кто здесь работает, в первую очередь, интересы самих стран пространства СНГ.
Мы, безусловно, не хотели бы, чтобы на постсоветском пространстве осуществлялась идеологизированная политика, основанная на «игре с нулевым результатом». К сожалению, пока эти рецидивы еще до конца не изжиты, и будем добиваться того, чтобы они остались в прошлом.
Что касается некоторых государств, которые Вы поименно упомянули, они государства суверенные, они сами должны делать свой выбор. Мы исходим из того, что наши соседи, принимая внешнеполитические решения, будут делать это на основе своих национальных интересов, как они понимаются их элитами. Думаю, что не будет чрезмерным выразить надежду, о чем я уже нашим соседям говорил, что при этом
они, кончено же, будут принимать во внимание и интересы своих соседей, интересы региона с точки зрения, прежде всего, безопасности и стабильности.
Вопрос: В повестку дня Государственной Думы в пятницу включен пункт о ратификации Соглашения между правительствами Украины и России по поводу пролонгации эксплуатации ракетного комплекса 15 3 11 8 Н. Я хотела спросить, что скрывается под этим загадочным названием, что это за ракетный комплекс, который обеспечивает существование стратегической российской части, где он находится и что он конкретно делает?
С.В.Лавров: Никогда не пытался узнать и Вам не советую (смех в зале). А если серьезно, то я не знаю деталей этого вопроса, он слишком специфичен, но давайте мы пообещаем Вам справку прислать.
Вопрос: Насколько я понимаю, весь стратегический комплекс России уже давно выведен с территории Украины, вот поэтому я прошу рассказать, в каком состоянии находятся отношения между Украиной и Россией в военной сфере, допустим, про Черноморский флот?
С.В.Лавров: Это соглашение связано с тем, что мы унаследовали от Советского Союза, и удивляться здесь ничему не надо. Если Вас интересуют более подробные детали, я просто не хочу здесь заниматься любительскими разъяснениями, мы Вам можем справку прислать. Что касается наших отношений с Украиной, как Вы сказали, в военной области и по поводу Черноморского флота. В сфере военно-промышленного комплекса у нас огромное количество предприятий, которые исторически имеют производственные связи и которые производят продукцию, которую иначе невозможно произвести, кроме как совместно. Производственная кооперация очень широко распространена. Разумеется, дальнейшее сотрудничество в этом вопросе зависит от целого ряда факторов, прежде всего, от готовности партнеров продолжать его, но также в немалой степени и от того, как дальше будет развиваться внешнеполитическая линия наших соседей. Безусловно, это их суверенное право делать свой выбор. Мы знаем, конечно же, об обращении Президента, Премьер-министра Украины и Спикера Верховной Рады в Брюссель с просьбой начать процесс оформления плана действий для членства Украины в НАТО. Это очень серьезная тема, и, конечно же, от того, как она будет дальше развиваться, во многом будет зависеть и дальнейшее сотрудничество между Россией и Украиной и в военной области, и в сфере военно-промышленного комплекса.
А по Черноморскому флоту мы исходим из того, что базовые соглашения, которые были подписаны во второй половине 90-х годов, должны выполняться в полной мере, а это предполагает согласование дополнительных документов, которые будут определять практические аспекты выполнения базовых соглашений. Для этих целей существует подкомиссия по Черноморскому флоту, которая функционирует в рамках Межгосударственной комиссии, возглавляемой Президентами двух стран. Эта комиссия буквально завтра проводит в Москве очередное заседание. За последние полтора-два года удалось наладить деловой, деполитизированный диалог, цель которого обеспечить нормальные условия функционирования Черноморского флота, опирающиеся на базовые соглашения и приемлемые для российской и украинской стороны условия.
Вопрос: Сергей Викторович, уже сейчас существует так называемое «видение Буша» решения палестинско-израильского вопроса. Вы прекрасно знаете детали такого «видения». Подразумевает ли это «смерть» «дорожной карты» и резолюции СБ ООН? По Вашему мнению, существует ли на сегодняшний день серьезная человеческая трагедия в Газе?
С.В.Лавров: Я не думаю, что какие-либо события в сфере ближневосточного урегулирования можно квалифицировать как означающие смерть «дорожной карты». Если говорить о международной встрече по Ближнему Востоку, которая состоялась в ноябре прошлого года в Аннаполисе, то документ, который на этой встрече был подписан М. Аббасом и Э. Ольмертом, прямо подтверждает жизненность, актуальность и необходимость выполнения «дорожной» карты. Более того, сама встреча в Аннаполисе готовилась при участии «квартета», и на этой встрече было подтверждено, что «квартет» должен играть активную, центральную роль во всех дальнейших усилиях.
Скажу больше, «квартет» уже некоторое время назад высказался за расширение круга стран, которые несут особую ответственность за продвижение политического процесса, прежде всего, за счет Лиги арабских государств. Лига уже сформировала для этой цели контактную группу, которая уже не раз встречалась с членами «квартета», и мы планируем дополнительные контакты по мере того, как будем сопровождать двусторонние палестино-израильские переговоры. Переговоры эти буксуют, причин здесь несколько. Объективная причина – это то, что вопросы, которые предстоит решать на этих переговорах, крайне сложные, крайне политически, исторически и эмоционально заряжены. Вопросы границ, беженцев, статуса Иерусалима – это все очень чувствительные вещи и для израильтян и для палестинцев, поэтому сама материя дискуссии предполагает непростые, затяжные переговоры. Но есть и другие причины, по которым этот диалог буксует. Это, прежде всего, продолжающееся насилие, которое, как всегда бывало в прошлом, идет по порочному кругу, вроде бы все понимают, что его нужно остановить, но каждый считает, что это должна сделать противная сторона. Мы в наших контактах со всеми участниками этого процесса, вместе с нашими арабскими друзьями, вместе с членами квартета пытаемся найти формулу, которая позволила бы обеспечить немедленное прекращение огня.
Такое уже бывало на Ближнем Востоке, и по моему глубокому убеждению, вот что сейчас является задачей номер один — прекращение огня, как его не назови, временное прекращение огня, перемирие, как угодно. Лишь бы была договоренность это сделать, которая не была бы обременена никакими условиями, которые имеют уже отношение к политическому процессу. Спасти людей, которые страдают безвинно - это важнейшая обязанность руководства Израиля и палестинских группировок. Мы категорически осуждаем любые ракетные обстрелы Израиля. Убеждены, что непропорциональные ответные меры также неприемлемы, и повторяю: будем добиваться того, чтобы это прекратить. Но есть еще и такой очень серьезный фактор, который существенно осложняет процесс урегулирования, как отмеченная Вами проблема Газы. Она имеет несколько измерений. На первом плане сегодня, конечно же, гуманитарный кризис. Мы осуждаем попытки вводить блокаду этого сектора, потому что ничего, кроме новых страданий и без того находящемуся в тяжелом положении населению Газы, это не принесет. Мы оценили решение правительства Израиля эту блокаду отменить. Надеюсь, что повторного введения блокады не произойдет. Мы знаем о стремлении руководства Палестинской Национальной Администрации помочь разблокировать гуманитарную ситуацию, и рассчитываем, что израильские власти создадут условия для этого. Политический аспект, связанный с Газой, это раскол среди палестинцев — ситуация, которая (сейчас, по-моему, это всем понятно) серьезно ослабляет палестинские позиции на переговорах с Израилем. Мы выступаем за необходимость скорейшего восстановления единства палестинцев на основе тех договоренностей, которые были достигнуты в прошлом году в Мекке при посредничестве Короля Саудовской Аравии на основе арабской мирной инициативы. То правительство национального единства, которое было на основе договоренностей в Мекке создано, это все-таки был, наверное, самый серьезный шанс на нормализацию обстановки и на переход к политическому процессу. Повторяю: и мы, и, я знаю, наши арабские друзья заинтересованы в том, чтобы найти пути примирения в палестинских рядах, прежде всего, между ФАТХ и ХАМАС. Мы будем способствовать тому, чтобы это единство было восстановлено, но крайне важно, чтобы восстановление этого единства было принято всеми странами «квартета» и Израилем. Израиль, думаю, должен понять, что в его интересах, чтобы палестинцы разговаривали «одним языком» и чтобы договоренности, которые, мы все рассчитываем, будут достигнуты на израильско-палестинских переговорах, были устойчивы. Сделать это можно только, когда в палестинских рядах будет полное
согласие.
Вопрос: Грузинское общественное телевидение. Первый вопрос: каковы перспективы российско-грузинских отношений, о каких конкретных шагах можно говорить после Вашей встречи с президентом Саакашвили? Второй вопрос: в случае признания Косово, какова будет позиция России относительно Абхазии и Южной Осетии? Мы неоднократно слышали, что Россия будет настаивать на признании независимости этих де-факто республик.
С.В.Лавров: Что касается наших отношений с Грузией, то они, конечно же, переживают очень непростой этап. Мы не раз в прошлом году и на уровне Президента, и на моем уровне встречались с грузинским руководством. По его просьбе излагали наше видение, какие шаги требуются, чтобы эти отношения вышли из нынешней стадии и стали нормальными. К сожалению, каждый раз после такого рода контактов накапливались новые негативные моменты в наших связях, прежде всего в результате тех провокаций, которые устраивались: то в отношении некого авиаинцидента в августе прошлого года в Южной Осетии, последствия которого мы так и не можем окончательно расследовать, хотя готовы к этому; то арестовывали наших граждан, служащих миротворческого контингента в Южной Осетии, которые до сих пор находятся в тюрьме незаконно, хотя мне еще в сентябре мой коллега в ходе нашей беседы обещал разобраться в этом деле и принять решение; то происходило на контролируемой абхазской стороной части зоны конфликта убийство российских граждан. Инцидент в конце октября опять же в зоне грузино-абхазского конфликта тоже не добавил оптимизма скорейшей нормализации наших связей. Мы искренне хотим, чтобы чувства глубокой дружбы между российским и грузинским народом возобладали над политической конъюнктурой. Мы, в отличие от некоторых, не вмешиваемся в то, что происходит в Грузии, не вмешивались в последние выборы президента, хотя читали, конечно же, все оценки, которые высказывались на сей счет, в том числе международными наблюдателями. Мы хотим только одного: чтобы в политике Грузии отношения с Россией не использовались для решения неких других, не имеющих к нашим отношениям задач, и чтобы эти отношения не использовались во вред дружбе между российским и грузинским народами. Безусловно, конфликты в Абхазии и Южной Осетии занимают одно из центральных мест в тех проблемах, которые между нами существуют. В качестве первого шага мы уже два года настоятельно призываем наших грузинских коллег откликнуться на инициативу той же ОБСЕ (в Южной Осетии ОБСЕ присутствует) и принять совместно с Цхинвали документ о том, что никогда сила не будет применена для урегулирования югоосетинского конфликта. Убеждены, что аналогичный документ остро требуется и в отношении абхазского конфликта. Наши грузинские коллеги заверяют, что таких намерений у них нет, что не собираются они применять силу для того, чтобы решить эти проблемы, но последовательно уходят от подписания простого недвусмысленного документа и по Южной Осетии, и по Абхазии о том, что эти конфликты будут урегулироваться исключительно мирными средствами. Что касается косовского прецедента, российское руководство никогда не заявляло, что сразу после Косово мы незамедлительно признаем Абхазию и Южную Осетию. Российское руководство, подчеркиваю, никогда это не говорило. Прецедент будет создан не потому, что мы этого хотим или не хотим. Он создается объективно, и прежде всего, он будет создан для других территорий, это далеко не только Абхазия и Южная Осетия, это, по нашим скромным подсчетам, около двух сотен районов различных государств мира. Он просто будет создан, потому что справедливость — это все-таки понятие, которое многими движет. Если кому-то что-то будет дозволено, то очень многие будут рассчитывать на такое же отношение к себе. Говорить о том, что будет делать Россия, когда Косово станет независимым, — это уже пораженческая позиция. Нам всем надо сейчас сделать все необходимое, чтобы вопрос о статусе Косово решался в правовом поле на основе международного права, на основе незыблемого принципа ОБСЕ, что границы нерушимы, кроме как по обоюдному согласию заинтересованных сторон. Все остальное – это неправовые действия, мы их принять не можем. И еще одно соображение. Мне кажется, у многих как-то укоренилось в умах, что Россия так твердо выступает по Косово, предостерегает, что это будет прецедент, а сама в душе только и ждет, чтобы это произошло, и потом начнет признавать всех подряд вокруг себя. Нет ничего более ложного в отношении понимания российской позиции. Мы прекрасно понимаем дестабилизирующий эффект любых сепаратистских процессов. Мы сами не так давно эту угрозу на себе очень остро испытывали, поэтому уж в чем-в чем нас подозревать, но только не в этом. В наших интересах сохранить стабильность, не допускать сепаратизма, не допускать нарушений международного права. Вот это и будет нашей позицией.
Вопрос: Ситуация в Чечне уже стала лучше, но, к сожалению, мы, иностранные журналисты, туда не можем свободно без охраны ехать. Скажите, пожалуйста, почему. Когда будет разрешено ездить? Я очень надеюсь, что Вы можете нам помочь в этом вопросе.
С.В.Лавров: Мы в известной степени несем ответственность за вашу безопасность. Туда нельзя ездить без охраны, потому что многие из тех, кто ездил туда без охраны, очень плохо кончили. И потом нас же обвиняли в том, что мы допустили такое в отношении журналистов. Это для вашего же собственного блага. Да, к сожалению, несмотря на разительные перемены и в Чечне, и на Северном Кавказе в целом, там еще есть те, кого мы называем «недобитками». Они еще пытаются повернуть колесо истории вспять. У них это не получится, но вреда они, к сожалению, пока еще могут наделать немало. Вот такой мой ответ. Вас надо охранять, потому что были случаи, вы о них прекрасно знаете, когда журналисты, на свой страх и риск отправлявшиеся в Чечню, плохо кончали. Это вопрос, который относится действительно к очень серьезной сфере безопасности, и у нас есть правила, и мы просим вас этим правилам следовать. Вы же уважаете наши законы в отличие от некоторых?
Вопрос: Сергей Викторович, сейчас много говорят о расширении различных международных организаций. В частности, в конце прошлого года президент Франции Н.Саркози предложил увеличить количество членов Совета Безопасности ООН. С Вашей точки зрения, насколько эти изменения в структуре СБ могут повлиять на соотношение сил, сохраняющееся в этой организации в течение более 60-ти лет?
С.В.Лавров: ООН – это живой организм. Конечно же, сохраняя основополагающие принципы Устава, которые доказали свою жизнеспособность и в новых условиях, необходимы структурные реформы, которые больше бы отражали веяние времени. А среди тех процессов, которые сейчас в мире являются определяющими с точки зрения дальнейшего развития, я уже называл объективно складывающуюся многополярность. Появляются новые экономические центры роста. По мере экономического роста возрастает, естественно, и политическое и иное влияние в современном мире. Совершенно законно стремление большинства государств отразить это новое состояние мира в тех структурах, которые являются центральными для организации международных отношений. В этом ключе, кстати, идут и процессы развития «восьмерки» и ее партнерства с ведущими странами других регионов мира, в этом же русле идут и дискуссии о необходимости реформы Совета Безопасности. Мы много лет назад уже официально заявляли о том, что считаем вполне закономерным стремление таких государств, как Индия, Бразилия, Германия, Япония, упомяну еще в этом ряду и такие страны, как ЮАР, Египет, сделать свой голос более весомым при решении ключевых проблем международной безопасности. И, конечно же, такой центральный орган, главный орган, отвечающий за международную безопасность, как Совет Безопасности, привлекает к себе всеобщее внимание. Мы поддерживаем его реформирование. Только вот Вы упомянули, что за 60 лет ничего не менялось. Совет Безопасности был сначала в составе 11 членов, а потом 15. Так что признание реалий все-таки отражается в работе ООН. Важнейшей проблемой в процессах дискуссий о реформе СБ ООН является необходимость самого широкого согласия. Такой вопрос, как включение новых членов в Совет Безопасности, не может решаться путем, который расколет членов ООН. Пока члены ООН расколоты по этому вопросу. Есть группа государства, которая считает абсолютно необходимым создать новые именно постоянные места в Совбезе. И есть другая группа государств, тоже очень уважаемых, тоже известных своей приверженностью идеалам ООН, которая абсолютно против того, чтобы создавались новые постоянные места, и готова рассматривать расширение только за счет дополнительных кресел непостоянных членов. И вот пока это противоречие преодолеть не удается. Безусловно, между двумя этими крайними позициями всегда возможен компромисс. Соответствующие идеи обсуждаются. Мы поддерживаем такие дискуссии с целью выйти на консенсус.
Вопрос: Как Вы знаете, в Японии появилась идея о передаче Россией Японии островов Шикотан и Хабомаи. Как Вы относитесь к этой идее?
С.В.Лавров: Я слежу, конечно, за тем, что пишут и высказывают по поводу российско-японских отношений. Но одно дело говорить о тех идеях, которые появились в Японии, или о тех идеях, которые на эту тему высказываются в России, их тоже немало. Я могу отвечать только за официальный канал нашего диалога с японскими коллегами. У нас устойчивый политический диалог. Только в прошлом году наши руководители встречались дважды. Наш председатель правительства, его заместитель были в Японии. Мы, министры иностранных дел, обменялись визитами. У нас есть начатый год назад механизм стратегического диалога на уровне первых заместителей министров иностранных дел. Это новое качество в нашем политическом сотрудничестве. И у нас есть переговорный процесс, который касается проблематики мирного договора. Этот процесс идет регулярно и основывается на тех договоренностях, которые были в принципиальном плане достигнуты между нашими странами по данному вопросу за все предыдущие годы. Это включает и Иркутскую
декларацию, и совместный План действий, который был принят в 2003 году, и под которым подписались лидеры наших стран. Он предусматривает обязательство наращивать взаимодействие во всех без исключения областях. Мы глубоко убеждены, что нам необходимо укреплять экономический, инвестиционный фундамент наших отношений, развивать более доверительный политический диалог и параллельно продолжать искать решение проблемы мирного договора. Ясно, что это решение может быть только взаимоприемлемым. Ясно, что это решение должно быть таким, чтобы его поддержали граждане и России, и Японии. Убежден, что продвигаясь по пути развития сотрудничества, наращивая объемы этого сотрудничества и укрепляя наше взаимодействие на международной арене, мы создадим прочную базу, на основе которой, конечно же, мы найдем в свое время и решение вопросов, касающихся мирного договора.
Вопрос: Сегодня Вы уже коснулись вопроса взаимоотношений России и Украины. В продолжение темы у меня к Вам такой вопрос: новый министр иностранных дел Украины довольно агрессивно настроен по отношению к России. Какова здесь позиция нашей страны, и стоит ли ждать охлаждения отношений? Как это скажется на обычных гражданах? Прокомментируйте, пожалуйста, недавнюю попытку изъятия украинцами радионавигационной системы «Марс-75». Насколько обоснованы эти претензии?
С.В.Лавров: Я знаком с новым министром иностранных дел Украины, он работал заместителем предыдущего министра. Я не могу квалифицировать его позицию как антироссийскую. Политики на Украине, конечно же, прежде всего исходят из интересов самой Украины, но, безусловно, у них есть различные взгляды на то, каким образом эти интересы отстаивать и продвигать. При всех обстоятельствах мы с Украиной важнейшие партнеры, соседи. Нас связывают тысячи нитей в экономике и в культуре, просто в человеческих связях. Мы заинтересованы в том, чтобы наше сотрудничество развивалось и углублялось. Намечены на самое ближайшее время контакты и на высшем уровне, и на уровне секретарей Советов Безопасности. Мы с Владимиром Огрызко разговаривали вчера по телефону. Договорились, что будем сотрудничать по подготовке предстоящих встреч, в том числе встреч на высшем уровне, и что вскоре после этого проведем и свою встречу. Я еще раз хочу сказать, что никто не подвергает сомнению право суверенного государства принимать суверенные решения в сфере внешней политики, собственно, как и в сфере внутренней политики. Но очень важно, чтобы мы научились цивилизованно, взаимоуважительно учитывать интересы соседей при выборе тех или иных шагов на мировой арене. Надеюсь, наши украинские коллеги разделяют такой подход.
Относительно системы «Марс». Я уже касался проблем Черноморского флота. Шаги, которые были предприняты украинской стороной, не соответствуют имеющимся договоренностям. Эти вопросы, в соответствии с договоренностями, подлежат решению на основе взаимосогласованных процедур. Вот эти взаимные согласования как раз и должны проходить в рамках подкомиссии по Черноморскому флоту, которая соберется завтра. Безусловно, мы привлечем внимание наших украинских партнеров, что рецидивы односторонних действий могут быть и заразительны, но все-таки обязательства Москвы и Киева предполагают согласования такого рода вопросов, в том числе и того, который вы упомянули.
Вопрос: Предпринимает ли Россия какие-нибудь инициативы для урегулирования ситуации в Ливане? Второй вопрос: что мешает российским компаниям вернуться в Ирак? Есть ли подвижки насчет контракта с «Лукойлом»?
С.В.Лавров: Я уже говорил о том, какие усилия мы прилагаем, чтобы помочь найти решения проблем в палестино-израильских отношениях. Конечно же, ближневосточное урегулирование предполагает не только урегулирование этой группы проблем, но и урегулирование на ливанском и сирийском треках. Окончательное урегулирование может быть только всеобъемлющим, это зафиксировано и в решениях Совета
Безопасности, и в «дорожной карте», и в арабской мирной инициативе. В Ливане идет очень сложный процесс, которому пытаются с разных сторон мешать. Мы категорически против этого. Да, есть немало внешних сил, которые имеют влияние внутри Ливана, но мы убеждены, что все они должны проявить ответственный подход и думать не о каких-то вопросах, связанных с политической целесообразностью зарубежных стран, а подумать прежде всего о судьбе ливанского народа. Ливанский народ представляет собой уникальную многоэтническую, многоконфессиональную общность. Там есть конституционные процедуры, которые призваны обеспечить устойчивость этого общества, государственную независимость, территориальную целостность Ливана. Все мы должны уважать эти принципы, на основе которых ливанский народ создал свое государство, и когда ему не мешали, всегда мог в этом государстве жить. Поэтому очень рассчитываем на успех тех усилий, которые предпринимает Генеральный Секретарь, лидер Лиги арабских государств А. Муса. Как я понимаю, его миссия не закончена, ее продолжат. Рассчитываю, что очередной перенос даты выборов президента Ливана создает временной зазор, в течение которого можно будет достичь успеха. Мы, по крайней мере, в работе со всеми сторонами активно стремимся этому помочь. Что касается Ирака, то мы исходим из того, что торгово-экономические связи должны быть взаимовыгодными и основываться на предсказуемости. Поэтому мы работаем с иракским руководством в пользу того, чтобы имевшиеся ранее договоренности, тем более подписанные контракты, уважались. Это относится и к тому контракту, который был подписан «Лукойлом». Сейчас, как вы знаете, «Лукойл» готов работать совместно в рамках своего альянса с «КонокоФилипс». Эта тема у нас одна из приоритетных в экономической повестке дня между нами и иракским руководством. Рассчитываю, что мы сможем добиться общеприемлемых результатов.
Вопрос: Сергей Викторович, какие задачи ставятся перед новым послом России в Латвии А.Вишняковым, который должен сменить В.Калюжного? Второй вопрос: прокомментируйте, пожалуйста, ситуацию с высылкой российского дипломата из Риги. Следует ли ждать ответного шага? Означает ли это ухудшение отношений?
С.В.Лавров: Задачи перед новым послом в Латвии будут теми же, что и стояли перед его предшественником. Мы хотим нормальных отношений, взаимовыгодных отношений, которые не будут отягощены какими-либо привнесенными конъюнктурными раздражителями. Мы оценили готовность латвийского руководства действовать на основе такого же подхода, что и позволило нам за истекший год достичь позитивных сдвигов в наших отношениях, заключить целый ряд важных договоров касательно границы, торгово-экономического сотрудничества, о воинских захоронениях и ряд других. Так что будем продолжать эту линию. Естественно, будем продолжать вести диалог с латвийскими коллегами о необходимости более позитивного отношения, более эффективного подхода к решению проблем безгражданства в русле тех рекомендаций, которые на сей счет выносили различные международные институты, включая ООН, ОБСЕ, Совет Европы. Когда я разговаривал об этом с президентом Латвии и с моим коллегой, министром иностранных дел, мне показалось у них есть понимание начать более эффективно решать хотя бы часть этих проблем, прежде всего в том, что касается предоставления гражданства пожилым людям и новорожденным, а также в том, что касается участия лиц, пока еще не имеющих гражданства, хотя бы в муниципальных выборах, как это в общем-то сейчас дозволено любому гражданину из любой страны Евросоюза. Он может приехать в Латвию, прожить 6 месяцев и на муниципальных выборах голосовать, а те, кто там родились, живут, но не имеют гражданства, такого права не имеют.
В целом, повторяю, мы отмечаем очень позитивную динамику в наших отношениях. Мы договорились о дальнейших контактах, будем эти договоренности реализовывать. Прекрасно отдаем себе отчет в том, что не всем это нравиться. Есть наверняка люди, которые хотели бы, чтобы отношения между Россией и Латвией были проблемными, чтобы сохранялись дополнительные раздражители. Я надеюсь, что эти люди не возобладают, и что позиция Латвии останется на основе тех договоренностей, которые были достигнуты. В этом ключе рассматриваю и эпизод, о котором Вы упомянули.
Вопрос: Сергей Викторович, как повлиял процесс расширения Евросоюза и НАТО на отношения России с этими структурами? Как Вы оцениваете тот факт, что некоторые страны пытаются решать вопросы двусторонних отношений с Россией через Евросоюз?
С.В.Лавров: Мы убеждены, что географическое расширение НАТО серьезной мотивации с точки зрения интересов безопасности не имеет. Организация создавалась вокруг так называемого Вашингтонского договора, он заключался в 1949 году, совершенно для других военно-политических целей, в принципиально иных условиях безопасности. Поэтому политику «открытых дверей», как называют ее в НАТО, мы все-таки рассматриваем как унаследованную от холодной войны. По нашей оценке эта политика не сможет решить ни одну реальную проблему безопасности, по крайней мере, она не приведет к формированию единого поля безопасности. Скорее наоборот, она будет это поле фрагментировать, создавать новые разделительные линии, зоны как бы с различным уровнем безопасности. Это подход из древней эпохи, которую мы все пережили. Подходы той поры абсолютно неприменимы к сегодняшним задачам. Но и, конечно, мы видим, как территория новых стран-членов активно осваивается в военно-инфраструктурном плане, как вводятся и такое достаточно интрузивное воздушное патрулирование, модернизируются аэродромы, создаются иностранные базы. Мы, конечно, слышим заявления о том, что расширение НАТО не направленно против России, и мы верим, что таких устремлений у нынешних политиков нет. Но, помните, Бисмарк сказал, что надо оценивать в политике, прежде всего в военном деле, не намерения, а потенциалы. Потенциал-то вокруг наших границ создается, причем потенциал существенный в военно-политическом плане: растут военные расходы новых стран-членов НАТО, хотя, наверняка, у них есть другие проблемы, на которые эти средства можно было с большей пользой потратить. Вот сама тема расширения НАТО, помимо военно-инфраструктурного измерения, в политико-психологическом плане антогонизирует отношения между государствами и вносит разлад и внутри обществ, в частности, тех стран, руководство которых или часть руководства которых ставит тему о присоединении с Североатлантическому альянсу. Слышали мы и о том, что НАТО сейчас находиться в поиске своей новой миссии. Этот поиск не завершен, трансформация продолжается. Но нам говорят о том, что это сейчас не столько уже оборонный союз, хотя статью 5 Вашингтонского договора никто не отменял и отменять не собирается, а скорее как бы инструмент демократизации. Насчет демократизаторской функции НАТО мне говорить не хотелось бы. Один пример приведу: ряд новых членов НАТО активно занимается попыткой переписать историю, героизацией нацистов, заявляют о необходимости исторического реванша. Как бы все это им сходит с рук, потому что они теперь члены уважаемого клуба и, соответственно, они неприкасаемы. Мы такое наблюдаем и в других организациях, в той же ОБСЕ: если ты член НАТО, то тебе все можно, и тебя никто критиковать не будет, к тебе и миссии не будут направлять, чтобы за тобой следили, как ты себя ведешь. Есть здесь что-то, что абсолютно идет в разрез с магистральной задачей для всех нас: объединять усилия, обеспечивать совместную, коллективную, общую безопасность, которая не будет строиться за счет безопасности других. В Пратика Ди Маре в Италии в 2002 году на саммите Россия-НАТО был принят документ, в котором все мы, вместе со странами НАТО, обязались не допускать решения проблем безопасности, которые ущемляли бы безопасность друг друга. Надеемся, что Североатлантический альянс все-таки вернется к этому своему обязательству и будет его уважать.
Что касается Евросоюза, то, в отличие от расширения НАТО, мы спокойно наблюдаем за этим процессом. Мы желаем успехов Евросоюзу, желаем, чтобы Евросоюз укреплялся, и надеемся, что подписание Лиссабонского договора поможет этому. В наших интересах, я думаю, и в интересах других партнеров Евросоюза, чтобы структуры ЕС были стройными и более эффективными. Это реально важно для развития нашего партнерства с ЕС. ЕС для нас крупнейший экономический партнер, приоритетный для России рынок и важнейший источник инвестиций, новых технологий. Наверное, после расширения или после череды расширений это оказывает неоднозначное влияние на наши отношения. Это нормально, потому что трудности роста всегда присутствуют, и Евросоюз должен освоиться в новом составе. Мы с большим пониманием и симпатией за этим процессом следим, но когда начинает кто-то из «новобранцев» эксплуатировать тему европейской солидарности, о чем Вы упомянули, нам это не очень понятно. Солидарность членов Евросоюза записана в основополагающих документах ЕС, и она трактуется отнюдь не так, как ее некоторые пытаются трактовать. Она трактуется в самих документах Евросоюза как еще и осознание ответственности за свои действия в рамках ЕС…то есть не то, что ты имеешь право всех заставить поддержать тебя одного, ты должен учитывать мнение большинства. Это определение солидарности. Я своими словами объяснил то, что записано в документах Евросоюза.
Причем не только новички обращаются к теме евросолидарности. Мы знаем, к моему огромному сожалению, что наши британские коллеги абсолютно понятую для них самих, но извращенно преподносимую на публику проблему Британского совета пытаются тоже сделать темой евросолидарности. Вроде бы у них это получается. Во всяком случае, мы с изумлением ознакомились с заявлением словенского председательства, которое основано на упрощенной и извращенной трактовке всей ситуации. Я в двух словах напомню, о чем идет речь. Когда Россия вежливо объяснила, что мы не можем экстрадировать нашего гражданина, поскольку это запрещается нашей Конституцией, но мы будем готовы, получив прямые доказательства его вины от британских коллег, в сотрудничестве с британскими коллегами провести необходимые действия на нашей территории, нам сказали, что это неприемлемо, и что давайте, меняйте свою Конституцию. Мы, естественно, объяснили, почему это невозможно. Тогда британская сторона предприняла целый ряд недружественных шагов, помимо высылки российских дипломатов, помимо заявления о прекращении всяких контактов с ФСБ. Британская сторона, и об этом почему-то многие из вас то ли не знают, то ли не пишут, в дополнение к этому «заморозила» работу над рядом двусторонних соглашений, включая соглашение об облегчении визового режима между Россией и Великобританией. Мы обязаны были реагировать, мы объявили «персона нон грата» такое же количество британских дипломатов, и мы
«заморозили» работу над соглашением о культурных центрах. Без этого соглашения деятельность Британского совета на территории России нелегитимна. Нам говорят, что мы нарушаем международное право, что мы нарушаем свои законы. В отношении международного права есть только один международный документ между нами и Великобританией: соглашение 1994 года о развитии культурного и научно-технического сотрудничества. Оно рамочное. В нем действительно записано, что Британский совет будет агентом британского правительства по выполнению этого соглашения. Но в нем же записано, что деятельность сторон по развитию культурных связей на территории друг друга будет осуществляться на основе законодательства принимающей стороны. Черным по белому, стоит официальная подпись британского министра. А законодательство Российской Федерации предусматривает, что для деятельности культурных центров необходимо согласие российского правительства. В случае с Британским советом такое согласие не только не был дано, оно просто-напросто не запрашивалось. Так что в отношении и международного права, и российского права заявления о том, что мы что-то нарушаем, мягко говоря, неверны. Деятельность Британского совета без правовой базы осуществлялась, более того, в ряде случаев она осуществлялась с территории дипломатических учреждений. Поскольку эта деятельность связана с коммерческими вопросами, это нарушение Венской конвенции. Британская сторона фактически признала все это, когда несколько лет назад поняла, что нужно начать работать над соглашением о культурных центрах, что мы и стали делать, и когда стала в ответ на предъявленные ей налоговые претензии платить налоги и практически все выплатила.
Там осталась небольшая сумма, которая должна быть сейчас урегулирована, но факт остается фактом: давно, несколько лет назад наши британские коллеги фактически признали необходимость и налоги заплатить, и подвести правовую базу под деятельность Британского совета. Но когда вся эта понятная логическая правовая позиция, которую Россия не раз излагала, сходится в комментариях средств массовой информации к очень простенькой фразе, что Россия «мстит за дело Лугового и закрыла Британский совет»…я понимаю, что это очень здорово бьет по мозгам обывателя и создает такой образ того самого «медведя», который что хочет, то и ворочает. Я понимаю, что все факты излагать гораздо дольше, но в данном случае все-таки я очень хотел бы воспользоваться случаем, чтобы объяснить, что на самом деле происходит, и кто на самом деле «заварил» всю эту «кашу». Упомяну, кстати, что Институт Гете, Институт Сервантаса, Альянс Франсез, культурные центры других государств, которые имеют с Россией соответствующие соглашения, не испытывают никаких проблем в своей деятельности, и когда им нужны какие-то дополнительные возможности для работы, они обращаются к нам с просьбой заключить соответствующие договоренности. Мы также рекомендуем поступать и нашим британским коллегам. Так что надеюсь, что евросолидарность в такого рода вопросах не будет объектом злоупотребления. На самом деле странно, когда мы про ту же противоракетную оборону говорим европейцам, они говорят, что нет-нет, это не наше дело, Евросоюз этим не занимается. Хотя у Евросоюза есть единая политика в области безопасности и обороны. Противоракетная оборона? Это вы с американцами, американцы с Польшей, американцы с Чехией… Понимаете, что за этим стоит? Какая разница между проблемами противоракетной обороны для безопасности Европы, с одной стороны, и проблемой Британского совета? Но Британский совет можно делать предметом евросолидарности, а по противоракетной обороне все «уходят в кусты». Это обидно. И когда мы говорим, что хотим видеть Евросоюз сильным, я имею в виду и нынешнее его состояние.
Вопрос: Сергей Викторович, мы видели сегодня информацию о том, что оба кандидата на сербских выборах посетят Москву. Так сказали в делегации российских депутатов, которые были в Белграде. Вы можете объяснить, играет ли Россия роль в предвыборной ситуации в Сербии? Второй вопрос. Вчера Д.А.Медведев сказал, что до сих пор внешний мир не понимает Россию. Он сказал, что необходимо еще работать, объяснить Россию внешнему миру. Думаете ли, что внешняя политика изменится после выборов в России в марте?
С.В.Лавров: Мы никогда не вмешивались в те процессы, которые в Сербии происходят. Я, уже отвечая на предыдущие вопросы, отмечал нашу позицию по проблеме Косово. Мы выступаем здесь исключительно за сохранение принципов международного права, в защиту международного права, не пытаемся каким-то образом преследовать здесь свои корыстные интересы. Мы не раз говорили нашим сербским друзьям в ходе дискуссий и в связи с деятельностью Контактной группы и той «тройкой», которая была создана для попытки организовать прямые переговоры между Белградом и Приштиной, что мы имеем свою ясную позицию и будем готовы поддержать любое решение, которое будет приемлемо обеим сторонам. Мы не будем бoльшими сербами, чем сами сербы, это наша позиция в полной мере сохраняет свою силу. Что касается предполагаемых контактов, то сербское руководство обратилось с просьбой приехать в Москву, и Президент, и Председатель Правительства, и мы готовы с ними здесь встретиться. Если такая просьба поступает, конечно же, у нас хорошие дружеские связи. В отношении второго кандидата каких-либо обращений по официальной линии не было. Вот все, что я могу вам сказать.
Что касается понимания России внешним миром, иногда обидно, что мы, вроде бы, делаем все понятно, а нас то ли не понимают, то ли не хотят понять. Я приводил пример с Британским советом, надеюсь, он достаточно показателен. Цепочка ясных правовых фактов, аргументов препарируется в одну пропагандистскую строчку, которая забивается в сознание телезрителей или читателей. Насчет нашей внешней политики, я убежден, что, как подтвердили, кстати, результаты выборов в Государственную Думу, и итоги президентских выборов будут
свидетельствовать о преемственности нашего внешнеполитического курса. Главным залогом этого вижу тот объективный факт, что общественное мнение и граждане России в целом воспринимают внешнеполитическую линию российского руководства сегодня и ожидают ее продолжения.
Вопрос: Договоренности, достигнутые в Берлине по проекту резолюции Совета Безопасности ООН по Ирану, что это: успех российской дипломатии, компромисс? Как Вы это охарактеризуете?
С.В.Лавров: Знаете, любая договоренность, это успех всех тех, кто в этой договоренности участвовал. Я бы не стал по этой теме опять «игру с нулевым результатом» искать, потому что если трактовать эту тему. Так как Вы ее сформулировали, то успех российской дипломатии означает неуспех других. Это не так. Это, конечно же, компромисс. Эта инициатива разработки новой резолюции была не нашей, она была проявлена нашими западными партнерами в формате иранской «шестерки». Мы еще с сентября исходили из того, что здесь не надо торопиться, обязательно посмотреть, как пойдет диалог между Ираном и МАГАТЭ, возобновившийся прошлой осенью. Этот диалог дает результаты. Из семи вопросов, которые были у МАГАТЭ, три закрыты. По оставшимся четырем работа продолжается и должна быть
закончена буквально в течение трех-четырех недель. Но, тем не менее, мы были привержены изначальной договоренности о том, что работать надо и поощряя Иран к сотрудничеству с МАГАТЭ, и объясняя Ирану те преимущества, которые могут последовать за закрытием всех проблем в его ядерном досье, и одновременно используя возможности Совета Безопасности ООН исключительно для того, чтобы поддержать позицию МАГАТЭ в деле урегулирования всех вопросов между этим агентством и Ираном. Согласованный текст резолюции – соавторами текста являются три европейских страны — но, повторяю, текст, который мы вчера согласовали в Берлине, мы считаем приемлемым. Он будет направлен в Нью-Йорк и внесен соавторами, тремя европейскими государствами, в Совет Безопасности ООН. Конечно, учитывая достаточно серьезную профессиональную материю этого текста, непостоянные члены Совета Безопасности должны иметь время для того, чтобы его изучить. Мы будем ждать их реакции и после этого будем определять свою позицию на эту тему. Но повторяю, что текст в том виде, в котором он был вчера обсужден и согласован в Берлине, абсолютно отвечает изначальным критериями нашего коллективного сотрудничества по иранской ядерной программе. Он учитывает те подвижки, которые произошли в работе МАГАТЭ с Ираном, приветствует достигнутые результаты, поддерживает дальнейшую работу между МАГАТЭ и Ираном, подтверждает, что в случае выполнения всех условий, которые содержатся в решении МАГАТЭ, «шестерка» будет готова начать с Ираном переговоры по всему спектру взаимоотношений, включая торгово-экономические вопросы, вопросы безопасности, а те меры воздействия, которые в этом проекте содержатся, не носят жесткого санкционного характера. Они призывают государства быть бдительными в развитии торгово-экономических, транспортных и иных отношений с Ираном, чтобы эти отношения не использовались для передачи незаконных запрещенных материалов, которые могут быть использованы в ядерных делах. На период, пока МАГАТЭ свои вопросы к Ирану не прояснила, эти ограничения будут действовать.
Вопрос: Ситуация в Ираке продолжает осложняться, конца не видно, что по-вашему можно делать для того, чтобы урегулировать ситуацию в этой стране?
С.В.Лавров: Мы еще в 2003 году, как и многие другие, понимали, что ключ к нормализации обстановки в Ираке — это национальное согласие, национальное примирение с участием всех основных политических, конфессиональных, этнических групп. Вот почти уже пять лет спустя перед нами стоит та же самая проблема – обеспечить национальное согласие в Ираке. Правительство Малики еще полтора года назад, по-моему, эту цель поставила в качестве приоритетной, мы ее активно поддержали, в том числе на международных встречах, которые проводились по иракской проблематике, но сегодня нужны более активные практические шаги по воплощению в жизнь этого правильного лозунга национального примирения. Был принят ряд законов, которые в этом направлении идут, и надеюсь, что они будут выполняться, но повторяю, учитывая очень тяжелую ситуацию в Ираке в сфере безопасности, тяжелую гуманитарную ситуацию (по некоторым оценкам ООН 4,5 млн. беженцев или перемещенных лиц), учитывая все это, нужны более решительные шаги в пользу национального единства и прекращения междоусобиц. Это можно сделать только через политический процесс. Фактор присутствия иностранных войск тоже, наверное, играет существенную роль в том, что касается ситуации в области безопасности. Мы понимаем, ту позицию, которую занимает иракское правительство, — что без иностранных войск им сейчас не совладать самостоятельно с проблемой в области безопасности, но по-прежнему думаем, что было бы правильно хотя бы обозначить какие-то примерные сроки вывода войск. Это могло бы несколько успокоить ситуацию, но ключ ко всему, повторяю, это — национальное примирение.
Вопрос: После Вашего визита в Ливию Вы упомянули о двух темах - подготовка к визиту президента В.В.Путина в Ливию и ситуация по делу А.Цыганкова. Как сейчас обстоят дела по обеим темам? Как идет процесс подготовки к международной конференции по Ближнему Востоку в Москве, определились ли сроки, круг участников и повестка дня?
С.В.Лавров: Ни сроки, ни повестка дня, ни круг участников не обсуждались. Мы, как я уже говорил, выразили готовность позитивно откликнуться на проявленную членами квартета и арабскими странами заинтересованность в том, чтобы очередную международную встречу провести в Москве, но четко при этом сказали, что для того, чтобы это произошло, нам важно иметь согласие, а лучше поддержку основных участников переговоров, прежде всего, палестинцев и израильтян. И второе: нам важно иметь четкое понимание, что это будет не просто встреча ради встречи, а что эта встреча принесет «добавленную стоимость» к тем усилиям, которые уже сейчас предпринимаются. Такую «добавленную стоимость» мы видим в том, чтобы закрепить позитивную динамику палестино-израильских переговоров. Пока, к сожалению, там все не в ту сторону пошло. Во-вторых, в том, чтобы сделать следующий шаг по сравнению с Аннаполисом в отношении признания актуальности ливанского трека и сирийского трека. В-третьих, можно было бы подумать о возобновлении так называемого многостороннего трека, который предполагает уже развитие экономических, экологических, «водно-ресурсных» связей между всеми странами региона. Наши идеи, которые я сейчас озвучил, известны. Мы не хотим никому ничего навязывать. Мы ждем, когда стороны подтвердят свою готовность. Тогда приступим к практической подготовке. Что касается наших отношений с Ливией, то далеко не только эти две темы обсуждались в ходе моего визита. Мы, прежде всего, обсуждали дальнейшее развитие торгово-экономического, инвестиционного сотрудничества, урегулирования вопросов в сфере финансовых отношений. По итогам моей поездки туда сейчас идут дальнейшие контакты по линии профильных ведомств. По их итогам будем определяться по графику встреч на высшем уровне.
И по делу сотрудника компании «ЛУКОЙЛ» А.Цыганкова – я буквально на днях направил еще одно обращение моему ливийскому коллеге. Мы считаем, что ливийские власти вполне могут, продолжая разбирательство - это их право - изменить ему меру пресечения. Просто выпустить его под гарантии российского посольства.
Вопрос: В случае одностороннего объявления независимости Косово какие могут быть конкретные шаги России?
С.В.Лавров: Вы знаете, мы эти же вопросы задаем нашим коллегам в Евросоюзе и в НАТО, потому что именно они собираются признавать односторонне провозглашенную независимость, а наши американские коллеги просто публично говорят, что другого вообще и быть не может. Я уже не раз упоминал, что в условиях такой публичной позиции какие же стимулы для косовских албанцев продолжать переговоры? Мы знаем о том, об этом и пресса пишет, что в Евросоюзе идет активный процесс подгонки правовых обоснований под его политические планы, а именно, идет попытка убедить
всех, что резолюция 1244 не исключает независимости, а то, что в ней записано, что нужно обеспечить существенную автономию Косово в составе Сербии, это только на переходный период. Это не выдерживает вообще никакой критики. Юристы прекрасно понимают, о чем идет речь. Есть просто ясно написанная резолюция Совета Безопасности ООН, принятая консенсусом, принятая по главе 7 Устава ООН, а стало быть, абсолютно обязательная к выполнению, которая используется очень некрасиво, юридически нечестно для обоснования политического замысла. Причем политического замысла, суть которого и долгосрочную цель которого нам никто вразумительно не может объяснить. А мы спрашиваем у наших коллег, если вы признаете в одностороннем порядке провозглашенную независимость Косово, а сербы в различных анклавах внутри Косово не согласятся с такой независимостью, планируете ли вы, учитывая, что силы НАТО составляют костяк КFOR, планируете ли вы применить принуждение для того, чтобы заставить сербов в анклавах внутри Косово остаться жить в государстве, которое в одностороннем порядке, вопреки протестам Сербии, провозгласило свою независимость? Будете ли вы применять силу, чтобы заставить сербов принять вот такой исход? Мы пока не можем получить ответа на этот вопрос. Но хочу еще раз подтвердить, что когда нас спрашивают: «А что вы будете делать? Может быть смириться с неизбежным, как предлагается?» Мы этого не хотим. Мы чувствуем, что в Евросоюзе все-таки есть здравые голоса, если не голоса, то умы, по крайней мере. Может быть, их голос не очень сильно звучит, но все больше и больше там начинают задумываться о том, а что дальше, как поведут себя соседние страны, где тоже есть албанское население, которое компактно проживает, и во что все это может вылиться не только на Балканах, но и в других регионах. Мы понимаем тот колоссальный пресс, под давлением которого находятся многие государства, но все-таки в данном случае, как и во многих других, надо стараться говорить правду и не прятаться от очень сложной темы за простым объяснением о том, что дальше терпеть статус-кво нельзя. Это опять же к тому, как излагаются позиции. Серьезнейший вопрос, который требует подробнейшего рассмотрения и обсуждения, сводится к простенькой формуле: «статус-кво терпеть нельзя». Будем надеется, что эта простота, которая, как вы знаете, иногда бывает хуже…вы знаете чего еще, все-таки не будет застить глаза тем, кто намерен проводить серьезную внешнюю политику.
Спасибо большое.